Пациент

Отрывок-сториз из книги "21 1/2 Казино-stories", опубликован в журнале «Радуга», 1-2’ 2018. Лонг-лист Одесской Международной Премии им. Исаака Бабеля, 2018. Дипломант премии им. Кириенко-Волошина (Союз Писателей Украины)

Глоссарий казино:

Кеш-фишки – фишки казино, на которых уже нанесен их номинал, и ничто в жизни не может его изменить. Большинство казино придерживается единой цветовой гаммы: например, фишки стоимостью в сто долларов, как правило, черного цвета. Кеш-фишки на очень крупные суммы имеют форму пластинок. Кеш-фишки меняются на хрустящие купюры только в одном волшебном месте на Земле – у кассира казино. 

- Н-е-е-е-е! - в такт подпрыгивающему шарику закричал игрок. - Куда ты кидаешь?! С-сука! Ты че, специально? Да? 

- Семнадцать, - ровным стеклянным голосом объявила я выпавший номер и ловко сгребла проигравшие фишки, даже не посмотрев в сторону разъяренного игрока. 

- Не, вы видели? - не унимался мужчина, высокий красавчик лет сорока, одетый почти с иголочки. Дорогой темно-синий костюм сидел на нем безупречно, но бледно-розовая рубашка не могла похвастаться свежестью: заломленный воротник и примятая ткань наводили на мысль, что рубашку вытащили из корзины для грязного белья. В таком несвежем прикиде можно разве что утром возвращаться из ночного клуба, а не заваливаться ранним вечером в респектабельное казино. 

- Она же что-то делает! Специально! Она уже сотку отхапала за пятнадцать минут! Вы видели? Видели?! Че творит!!!

«Отхапала» я всего десятку, то есть десять тысяч долларов, не больше. Но мужчина принадлежал к той категории игроков, которые все умножают на десять: и свои выигрыши, и свои проигрыши. Они - как рыбаки, которые для каждого килограмма и сантиметра пойманной рыбы, и не пойманной тоже, всегда используют мультипликатор – словили десять сантиметров, рекламируют десять килограмм. И отбирала я его деньги не пятнадцать минут, а уже второй час под градом проклятий, претензий и нытья, которые по тональности и продолжительности могли бы конкурировать с любой женой-пилой, заведенной надоевшим мужем. А жестокий Ай-Петри все не слал мне замену. 

По гуманным правилам казино крупье ведет игру всего двадцать минут и двадцать еще может отсидеться на табурете инспектором, а потом – двадцать минут заслуженного релакса в «тусовке», развалившись на диване и вытянув уставшие ноги. Но этот милый любому крупье график работы всегда нарушался. Причин могло быть несколько. Главная и единственная, понятная и игрокам, и крупье, – это когда в зале куча народа, жаждущего играть. Соответственно, все столы работают и все крупье на ногах, и дилера, ведущего игру, некем поменять. В этом случае, при лучшем раскладе, Ай-Петри тебя просто будет гонять от стола к столу, меняя твою дислокацию: от инспектора стола, где ты можешь посидеть и слегка отдохнуть, до дилера за столом, где ние присесть, ни прилечь, разве что свалишься под стол от усталости. Следующая причина, о которой никто не рассказывает игрокам: крупье страшно везет, и Ай-Петри держит его, пока тот не отберет все деньги. В этой ситуации, конечно, если игрок ВИП-статуса с миллионами в швейцарском банке и при этом сильно буйный, и начинает орать: «Убери ее, нах…!», Ай-Петри может нехотя уступить, но не спеша, медленно и томно, прикидываясь то глухим, то хромым, оттягивая насколько возможно замену везучего сотрудника. Всех остальных не ВИП-клиентов охрана подчеркнуто вежливо посылает прямиком к табличке, что висит на входе в игровой зал: «Казино оставляет за собой право в выборе крупье для ведения игры». 

Ну, и самая банальная и часто встречающаяся причина того, что крупье застрял на рулетке или за карточной игрой, - это садистское желание рабовладельца Ай-Петри промариновать своего подопечного сотрудника за столом. Мой сегодняшний случай, похоже, относился к последнему варианту причин, так как казино не было заполнено игроками и мой клиент не относился к ВИП-персонам. Он относился к больным персонам. И болен он был игрой. Мы его все так и называли: «Пациент». 

- Вы видели? Видели?! – не унимался игрок, но поддержки в лице двух клиентов, что сидели в торце рулетки, не находил. 

Мужчина и женщина, влюбленная парочка, пришли провести романтический вечер в «Синдикате»: вкусно поужинать у Мадемуазель Маши и немного поиграть под спокойную музыку. Компания буйного Пациента их раздражала, поэтому дядя Степа тихонько подошел к паре и пригласил их уединиться за игрой в ВИП-зале. На самом деле охрана не может распоряжаться самостоятельно, кому где играть, это дело рук Ай-Петри. Но поскольку наш рабовладелец предпочитал не светиться пока у стола, он и прислал гонца - дядю Степу. 

Влюбленные играли минимальными ставками, но дядя Степа любезно предложил им, в качестве компенсации за предоставленные неудобства, продолжить игру в ВИП-зале, не повышая ставок. Столь щедрое предложение и бутылка «Вдовы Клико» - этого оказалось достаточно, чтобы пара не покинула наше нескромное заведение в плохом настроении и с деньгами. Мы - не нотариусы, что зачитывают завещание любимого родственника, который ушел в мир иной, оставив своих наследников несчастными и богатыми одновременно, и те вынуждены изображать скорбь, изучая банковские счета. Из казино уходят или с деньгами и с хорошим настроением, или наоборот - без денег и без настроения. И в первом, и во втором случае к нам возвращаются, чтобы еще раз испытать ее величество фортуну. 

- Да когда ты ее уберешь, мать твою?!

Как только пара покинула рулетку, Пациент решил обратиться к высшим силам: то ли небесным, то ли местным, «казиношным», в лице Ай-Петри. Но ни те, ни другие не откликались. 

- Пожалуйста, ваши ставки, господа, - произнесла я как можно более нейтральным голосом, стараясь не зацепить воспаленную психику Пациента, которая болезненно реагировала на любой звук. 

Шарик полетел по барабану. Пациент нервно прикусил губу и сосредоточенно посмотрел на свою ладонь с десятью стодолларовыми фишками: 

- Разменяй по пять, - принял он стратегическое решение и, потянувшись через стол, бросил фишки прямо к моим рукам. 

- Размен только после спина*, - спокойно ответила я и, «почистив руки», вернула ему фишки обратно. 

Опять же законы игры, выдуманные не мною. Разменивать деньги и фишки во время спина запрещено. Это элементарные правила, которые такой опытный игрок, как Пациент, точно знал, но не уважал. 

- С-сука, - в очередной раз сквозь зубы процедил Пациент, тихо, чтобы не привлекать внимание строгого дяди Степы. 

Дядя Степа всегда стоял на стороне крупье, чего не скажешь об Ай-Петри, и старался оградить нас от оскорблений и рукоприкладства клиентов, хотя честно говоря, последнее случалось крайне редко: тяжело дотянуться до нас через широкий стол. Иногда старания дяди Степы превышали интересы казино, и клиент с непотраченными деньгами выдворялся из игрового зала, что вводило в бешенство Ай-Петри. Я как-то слышала их горячий разговор у барной стойки:

- Степан, ты мне клиентов к чертям рулеточным не разгоняй, когда у них еще бабки есть. Ты что, подождать не можешь, когда клиент голый останется?

- Послушайте, Петр, не в ваших интересах, чтобы кого-нибудь из ваших сотрудников покалечил кто-нибудь из невежливых клиентов, – вежливо парировал дядя Степа. – Надеюсь, вы согласитесь?

Ай-Петри не соглашался: 

- Мои крупье – не институтские барышни и маменькины сынки. Не растают от одного нецензурного слова. 

Каждый оставался при своем мнении и продолжал гнуть свою линию: дядя Степа учил вежливости клиентов, а Ай-Петри – нас уму-разуму: привлекать внимание охраны к разбушевавшемуся клиенту только в случае, если тот положит себе на плечо гранатомет и наведет прицел на крупье. Поэтому за «суку» я могла только мило улыбнуться клиенту. 

- Скажи ей, пусть поменяет. Спин длинный, - попытался уломать Кирилла, моего инспектора, Пациент. Нездоровый блеск в глазах, подергивание головы, капли холодного пота у виска делали его действительно похожим на больного человека с высокой температурой, который время от времени бредит. 

- После спина, - ответил коротко Кирилл, даже не добавив вежливого «извините». 

#nbsp;Кирилл вел себя сегодня как-то рассеянно и весьма плохо следил за игрой, что было ему не свойственно. Шахматист отличался занудным перфекционизмом не только за шахматной доской, но и по жизни – все делал на «отлично», на работу приходил заранее, а не как некоторые, застегивая бабочку по пути к игровому столу (случалось пару раз, сознаюсь, за что была даже как-то оштрафована), игру вел без ошибок, клиентам не грубил, «спасибо» и «извините» говорил через слово. Сегодня же очкарик Кирилл предпочитал рассматривать потолок, или поглядывать на соседний покер, где дилером стояла Ленка. Новая ярко-малиновая помада ей чертовски шла. Не зря ее игрок, пожилой унылый дядечка, смотрел больше в ее глаза, а не в свои карты. Надеюсь, моя алая помада мне также была к лицу - это мы с Ленкой позавчера «прошопились» удачно в торговом центре, - хотя и не оказывала соблазнительного эффекта на моего клиента. 

- Черт, - психанул Пациент, судорожно наблюдая за шариком. 

Его потные ладони нервно перебирали фишки. 

- Блин, счас зеро и соседи будут, бля буду, - нервно кусал губы игрок. 

- Спас… - не успела я объявить окончание ставок, как Пациент бросил мне все десять фишек и неистово прокричал:

- Зеро и соседи по двести!

- Зеро и соседи по двести! Принято! – шарик уже начал прыгать по ячейкам. – Спасибо, ставок больше нет!

- С-сука! – ударил по столу Пациент так, что выстроенные в стеки фишки, стоявшие у стенки барабана, вздрогнули. 

Дядя Степа подошел ближе к столу. 

- Шестнадцать, красное!

- Че уставился?! - заскрипел зубами Пациент на дядю Степу. - Зови Петра. Где он там ходит?

Мы с Кириллом недовольно переглянулись. Знакомая тема. Как все игроки-«пациенты» предсказуемы!

Дядя Степа спокойно поднес к губам рацию и тихо произнес: 

- На первую рулетку. 

Ай-Петри подошел не спеша, по дороге заглядывая во флоты соседних столов и в свой планшет. 

- Привет, - пожал он, как старому закадычному другу, руку Пациенту. 

Они знали друг друга давно: один играл, второй делал все, чтобы первый играл как можно дольше, невзирая на расшатанную нервную систему и временные финансовые трудности. 

- Петя, ну выручи. Обобрала твоя, - зло бросил на меня взгляд Пациент, и не подобрав в голове подходящее существительное, добавил: – Ум-ма твоя. 

Решил не рисковать с «сукой». Он вообще с Ай-Петри не рисковал, даже когда был при деньгах, вел себя вежливо, а в таких ситуациях, как сейчас, еще и раболепствовал вдобавок. 

- Сколько? – коротко спросил Ай-Петри, профи-взглядом оценивая состояние флота на рулетке. 

- Дай двадцать косарей. Выручи, блин. 

«Блин» прозвучало, как нытье недозревшего прыщеватого подростка, что клянчит у родителей новенький «Айфон». Ай-Петри снова посмотрел на столбики кеш-фишек во флоте, затем – на игрока:

- Подо что?

- Вот, - Пациент быстро снял с запястья часы, массивные, на резиновом ремешке, с черным циферблатом, что казался чернее угля на фоне розовато-золотого корпуса. – Убло*. Новенький. Они под сотню тянут. 

Ай-Петри взял часы, небрежно осмотрел их и сухо ответил:

- Тянули. 

Потом снисходительно похлопал по плечу Пациента и великодушно добавил:

- Ладно, пошли, расписку напишешь. 

Сколько таких расписок у нас было от Пациента – целая поликлиническая карта больного хроническим вялотекущим неизлечимым заболеванием под названием «игра»! Он закладывал машины, часы, драгоценности жены-тещи-матери, пытался даже фарфор. Но Ай-Петри посудой, одеждой и прочими товарами широкого потребления не интересуется, вернее ими не интересуется ломбард «Синдиката», созданный нашими дальновидными учредителями. Руководство казино с удовольствием выдавало проигравшим гостям кредиты на игру под залог имущества. Единственный ломбард в городе, где вместо денег выдавали пластиковые фишки. Некоторым эта сумма даже помогала отбиться и вернуть проигранное состояние, но не надолго, как правило через неделю все полученные деньги спускались на рулетке или на картах. Если клиент не приносил деньги выкупить имущество в течение месяца, оно продавалось. Нас, крупье, к ломбарду не подпускали, а вот начальство иногда, втихаря, пользуясь служебным положением, выкупало драгоценности, часы и даже машины за смешные деньги. Андрей Иванович, администратор гостиницы, ездил на Range Rover по цене подержанного Hyundai. Своего темно-синего красавца он оставлял всегда на заднем дворе «Синдиката», рядом с мусорными баками, чтобы не дразнить проигравших клиентов. А Мадемуазель Маша носила перламутрово-розовый «Микимото»* по цене китайской бижутерии, правда на работу никогда не одевала. Я как-то в ночном клубе, где мы отдыхали на выходных всей казиношной сменой, приметила на ее лебединой шее шикарную нить крупного жемчуга. Ленка намекнула, что видела, как Ай-Петри нес его из ломбарда, когда клиент, заложивший украшение жены, свалил в Америку, так и не выкупив жемчуг обратно. 

- Ну, как всегда, Ай-Петри даст ему денег, Пациент отыграется, а мы еще будем и виноваты, - пробурчал недовольный Кирилл. 

Мы, крупье, действительно не любим, когда клиенту казино дает взаймы. Не на фарт это! Вроде ты уже сделал свою работу – обобрал до ниточки игрока, а тут тебе здрасте, все начинай сначала. Но наше мнение здесь не спрашивают. Высокому начальству видней!

Пациент вернулся прямо выздоровевшим – повеселевший, сияющий, искорки в глазах, улыбка до ушей, походка вприпрыжку. Как будто жаропонижающего принял. 

- Давай по… по... сто, - кинул он мне пластинку, напоминающую по форме пластиковую банковскую карточку стоимостью в десять тысяч долларов. Вторую, такую же, положил в задний карман брюк. 

- Чейнж, – объявила я. – Десять тысяч по сто. 

Пять столбцов по двадцать фишек были ловко передвинуты мной в сторону Пациента. Он обнял столбцы обеими ладонями, сжимая их в объятиях, и волна удовольствия пробежала по его лицу, как будто он принял дозу наркотика после длительного воздержания. 

- Делайте ваши ставки, господа, - объявила я, и шарик полетел по барабану. 

Пациент призакрыл глаза, вслушиваясь в звук летящего шарика. Подушечки его пальцев принялись нежно поглаживать столбцы фишек. 

- Давай девятьсот на вуазан* и двадцать шесть, и соседей прикрой! – полетели в меня фишки. 

- Девятьсот на вуазан! Пятьсот на двадцать шесть и соседи! – прокричала я, и быстро расставила фишки по полю. (Прим. автора: *Вуазан (от фр. Voisins de Zero), или Большая серия - сектор на колесе рулетки из 17-ти чисел вокруг зеро, закрывается 9-ю фишками, из них 2 фишки ставятся на 0-2-3 (ставка на три номера, включая зеро), по 1 фишке на 4-7, 12-15, 18-21, 19-22, 32-25 (ставки на сплиты), и 2 фишки - на корнер (углы) 25, 26, 28, 29)

Шарик начал прыгать по барабану, перескакивая из ячейки в ячейку. 

- Спасибо, ставок больше нет! – протянула я руки над полем, не позволяя Пациенту, вошедшему в азарт, продолжать делать ставки. 

- Ну, давай, давай, миленькая, дай зеро или двадцать шесть… ну... ну-у…

-Семь, красное, - объявила я результат спина. 

- Хоть что-то, - махнул рукой Пациент. 

Я выплатила ему семнадцать фишек, что в принципе никак не могло оправдать финансовые вложения Пациента в спин – на Большую серию и двадцать шесть и соседей он потратил четырнадцать фишек, и еще где-то столько же разбросал самостоятельно по полю. Так что тысячи полторы за спин я у него забрала. Сегодня Пациенту не везло. 

- Да ты можешь бросать куда надо?! Ты что, наколдовала шарик? Ну, непруха! Ты, с-сука… Петя!!! Да, поменяешь ты ее сегодня?! 

С каждым витком шарика обстановка накалялась. Я отбирала с каждым спином фишек пять-десять, то есть от пятисот до тысячи долларов. Пациент психовал. Кирилл рассматривал потолок и Ленку. Ай-Петри игнорировал нас всех. 

Минут через десять, когда у взвинченного Пациента осталось три фишки, в зал вошла молодая женщина. Белокурые волосы, небрежно собранные в пучок, губы чуть притронутые блеском, элегантное узкое трикотажное платье, не вечернее, больше подходящее для прогулок, особенно в комплекте с мягкими угги, говорили, что она заглянула сюда случайно, по пути, не играть. 

Женщина подошла к рулетке и присела на табурет слева от Пациента. Но тот был так увлечен расчетом траектории полета шарика в барабане, что не сразу и заметил ее. 

Голубые глаза умиленно смотрели на мужчину, а с губ не сходила улыбка, какая-то глупая - так улыбаются абсолютно счастливые люди или душевнобольные, единственные из людей, кто может пребывать в безграничном счастье, во всяком случае так говорят психиатры. Может, сегодня какой-то лунный день, что все пациенты сбегаются в казино, и все ко мне на рулетку. 

- Давай, поставь на стриты*: семь, тринадцать и… - принял решение Пациент, но запнулся, заметив белокурую соседку, смотревшую на него. 

Но даже она не смогла остановить его игру. 

- И… шестнадцать, - продолжил Пациент и бросил мне три стодолларовые фишки. 

- По сто долларов на стриты семь, тринадцать и шестнадцать, - громко повторила я и поспешила добавить: - Спасибо, ставок больше нет! (Примечание автора: Стрит, от англ. street – улица, ставка на три номера, расположенных в ряд на игровом поле, выплачивается 11:1.)

- Люся, что ты здесь делаешь? – бросил недовольный взгляд Пациент на белокурую соседку. 

Ни тебе «привет», ни «рад тебя видеть». Та продолжала счастливо улыбаться. Шарик запрыгал по барабану. 

- Четырнадцать, - объявила я, опустив доли на зеленое сукно, и одним движением ладоней смела проигравшие фишки. – Ваш выигрыш тысяча сто долларов. 

- Блин, мало, - отвлекся Пациент от женщины, но прокомментировал результат игры уже мягче, чем обычно. Люся влияла на его нервную систему явно эффективнее, чем дядя Степа. 

- Я от доктора, Сереженька, - продолжая улыбаться, тихо ответила женщина. 

- И? – рассеянно спросил Пациент, перебирая оставшиеся одиннадцать фишек и уже присматриваясь, куда поставить ставки на следующий спин. Первые десять тысяч, одолженные у Ай-Петри, он уже почти проиграл. Но в заднем кармане брюк еще лежала кеш-пластинка на десять тысяч долларов. Пациент молча потрогал карман, раздумывая, менять ему ее сейчас на более мелкие фишки или оставить размен до следующего спина. 

- Я – беременна, - виновато прошептала женщина, но ее глаза сияли ярче хрустальных светильников казино. 

Фишки выпали из рук Пациента. 

- Делайте ваши ставки, господа, - объявила я. 

И наверное, первый раз в жизни Пациент не поставил ставки под завывание летящего шарика в барабане рулетки. 

- Правда? Люся! Это правда? – закричал Пациент и схватил ее за плечи, дернул с табурета, прижал к себе и стал покрывать ее белокурые волосы поцелуями. - Люся, девочка моя, ты самая лучшая! Я тебя на руках буду носить! Обещаю! Обещаю! 

Женщина радостно улыбалась и поглядывала на меня украдкой, прижатая объятиями безумно счастливого мужа к его плечу. 

- Ты зачем грязную рубашку надел? Я же тебе свежую повесила возле кровати, - тихо, с мягким укором, сказала женщина, но Пациент ее не слушал. 

Его руки тряслись, глаза блестели, дыхание стало прерывистым, губы пересохли. Таким обезумевшим я видела его только в игре. 

- Проси все, все, что хочешь! – воскликнул Пациент. 

- Не играй больше, - сказала Люся, ровно, без пафоса, очень искренне, по-детски, как будто она просила подарок от Деда Мороза за хорошо рассказанный стишок. 

Пациент на мгновение замер, отстранил от себя женщину, посмотрел на табло рулетки, затем перевел взгляд на меня. Я смотрела прямо на него, не моргая, не отвлекаясь на барабан, не следя за игрой. Шарик запрыгал по барабану. Я молчала. 

- Ставок больше нет! – вместо меня объявил Кирилл, видя, что я туплю. 

Первый раз в моей жизни инспектор объявил окончание ставок вместо меня. Старею, наверное, теряю сноровку. 

Пациент, даже не посмотрев на выигравший номер, бросил мне под руки, прямо к доли, все свои фишки. 

- Извините, но ставок… больше… нет, - не отводя взгляда от Пациента, сказала я, медленно с паузами между словами. 

- Это не ставки. Это тебе на чай!

- Спасибо! – улыбнулась я и бросила фишки в ящик для чаевых. 

- Спасибо, - повторил за мной Кирилл. 

От удивления его очки чуть приподнялись на переносице. Таких чаевых еще никто из крупье не получал. Пациент широко развел пустые руки и развернулся к своей спутнице, сияющий и счастливый:

- Люся, ради тебя все, что скажешь! Все! Завязал! 

Женщина подпрыгнула, как ребенок, и повисла на шее Пациента:

- Теперь все будет по-другому! Правда, правда, дорогой?

Ее глаза сияли, переполненные счастьем и теплом. В их будущем втроем царили смех и любовь, и не было игры. 

- Конечно, конечно. Я больше сюда ни ногой! Обещаю!

Он прижал свою Люсю к плечу, и так обнявшись, они направились к выходу. В заднем кармане брюк Пациента осталась кеш-пластинка на десять тысяч долларов, и чтобы поменять ее на деньги, ему нужно будет вернуться к нам. Может, завтра, или послезавтра, в любом случае очень скоро. 

Игра – неизлечимое заболевание, в отличие от любви…