Месть Бессмертному

Опубликован в журнале «Радуга», 7-8’ 2019

Я хотела отомстить ему уже месяцев пять и раз пятьсот. И у меня на это было несколько причин. Первая и самая весомая — чернющая зависть. Хотя я его вроде бы даже чуть-чуть любила, если уж до сих пор не столкнула невзначай с тринадцатого этажа, но завидовала страшно. Нет, не его красоте,— я к блондинам равнодушна, не мой типаж, а он был натуральнейший блондин, или, скажем так, белобрысый. Я завидовала его невероятной, неописуемой, немыслимой и вообще необъяснимой непробиваемости. Мне ее как раз и не хватало, особенно в моем нынешнем положении, а он был ею напичкан по самые свои белые уши. Мой кот Дункан обладал спокойствием удава траншейного. Никакие крики, вопли, пинки — бывало с моей стороны и такое, чего греха таить,— не могли это животное даже сдвинуть с теплого места, разве что заставляли лениво зевнуть. И только запах свеженасыпанного корма переворачивал его со спины на лапы и подталкивал в направлении миски, что стояла на кухне между холодильником и посудомойкой. «Надо бы эту миску подвинуть к лифту, чтобы увеличить кардионагрузку этому животному»,— приходила мне порой зловещая мысль. Хотя не факт, что это бы сподвигло кота на такой марш-бросок. Скорее всего, он предпочел бы умереть с голоду, чем преодолеть сие марафонское для его кошачьей размеренной жизни расстояние. 

А еще он был любимчиком моего мужа. Тот его кормил, вернее откармливал, любил и прощал ему все вольности: гуляние по кухонному столу, засыпание на шее (мужа шее, не моей) с риском удушья и воровство мясных деликатесов из холодильника, который это существо как-то научилось открывать. «Ну он же кот»,— служило железобетонным оправданием со стороны мужа любых проделок его обожаемого питомца. Мне же приходилось изворачиваться, сочинять истории в стиле Шекспира или братьев Гримм, чтобы, например, объяснить покупку очередных туфель по цене самолета. Зато коту ничего не нужно было выдумывать. Он же кот. Такому непробиваемому алиби я тоже не могла не завидовать. 

Мстить животному флегматику-интроверту, да еще любимцу мужа, было практически невозможно, но очень хотелось. Кот выходил из любой стремной ситуации сухим, сытым, с неповрежденной репутацией и невредимой нервной системой. Отравить его мне не давала совесть и религиозные убеждения — все-таки живое существо, пусть и бесполезное. Мне не хотелось от него даже избавиться. Мне хотелось только заставить его понервничать, побеспокоиться и снять с него ореол святости. А ему все было фиолетово. Он был в вечной нирване: целыми днями валялся посреди большой комнаты напротив телевизора, сливаясь с ковром, и его не парило, что всем приходилось менять траектории передвижения между телевизором, балконом и диванами, огибая его распластанную на ковре тушку. 

Я завидовала такому его флегматичному спокойствию, так как сама этим спокойствием не обладала никогда, а уж за неделю до запланированных родов спокойствие снилось всем моим родным и не родным, осмелившимся подойти ко мне на расстояние моего голоса. Я дергалась по любому поводу, психовала, паниковала, мне казалось, что я что-то обязательно забуду, что-то не найду и вообще родить не успею. На фигуру и напольные весы лучше было не смотреть. Любая Матрешка выглядела изящной ланью на моем фоне. Я была большая и нервная. Меня злило все: горячий чай, холодный чай, открытое окно, закрытое окно, и конечно же, любой живой человек с нервной системой крепче, чем у меня, а тут — релаксирующий кот целыми днями перед глазами. Не зря ему дали кличку Дункан в честь бессмертного Дункана Маклауда. Только бессмертные могут не нервничать в этом несовершенном мире. Я его так и называла: «Бессмертный»... «Но вот теперь ему не отвертеться!» — злорадствовала я. 

— ...Немедленно приезжай домой! Я в этом зоопарке жить не буду! А тем более рожать! — орала я в айфон, зажатый пухлой щекой и не менее пухлым плечом. 

Я кричала на мужа в телефонную трубку, нервно переставляя в десятый раз декоративные тарелки на полке — типа успокаивалась монотонным занятием. Помогало плохо. С таким голосом, как у меня, можно было бы и без телефона докричаться до кого угодно даже на другом конце города. Бессмертный тем временем продолжал возлежать на ковре посреди комнаты, не приоткрыв глаза, как будто был накрыт звуконепроницаемой пленкой. В начале его беззаботного обитания в нашей квартире я подозревала, что он глухой, но открывающуюся дверцу холодильника это «бессмертное» животное слышало отлично, среди ночи в глубоком сне и, как мне кажется, реагировало бы даже в коме. 

— И не говори мне свое дурацкое «успокойся»! Я — спокойная! Нет! Мне не примерещило... 

Звон разбившейся тарелки, что подло выскользнула из моих рук, уже третья с утра, заглушил фразу. Муж повесил трубку, по-видимому решив, что уж коль начался тарелкобой, то лучше переждать в укромном месте. Кот продолжал лежать с закрытыми глазами вверх пузом, сложив лапки на груди. Его посуда не волновала. «Может, запустить в него четвертую тарелку?» — мелькнула у меня очередная зловещая мысля , но тарелку было жалко, да и незачем — ему и так достанется в этот раз по самые уши! 

Муж влетел в квартиру, перегруженный пакетами, только минут через десять, что уже могло расцениваться мной как факт измены и причина развода. 

— Дорогая, как ты? Я уверен, тебе примерещилось,— прокричал он из коридора. 

Это была весьма неудачная стратегия — усомниться во вменяемости глубоко беременной женщины. Я, несмотря на свой вес и круглые формы, угрожающе выкатилась навстречу мужу, конечно же, не для того, чтобы поинтересоваться содержимым пакетов, а чтобы расстрелять его из гранатомета, если бы таковой продавался в ближайшем супермаркете. До неближайшего докатиться я бы уже не смогла. 

— Так! Мне не примерещилось! — громогласно заявила я. 

Спорить со мной было опасно для жизни. Муж молниеносно это осознал, замер и даже не опустил пакеты на пол. Наверно, оставил их, чтобы прикрываться, если вдруг начну бросаться посудой. 

— Я точно видела! Что-то маленькое и серенькое метнулось из-под холодильника прямо под мойку! Там,— тыкнула я пальцем в направлении кухни,— мышь! 

— Но, дорогая, между холодильником и мойкой стоит миска Дункана,— попытался возразить муж и, осторожно обогнув меня на максимальном расстоянии, возможном в нашем небольшом коридоре, направился с пакетами на кухню.— Может, это кот просто подошел поесть, а тебе показалось, что что-то маленькое и...— продолжал самоубийственно рассуждать он, раскладывая продукты в холодильник.

— Ты меня за сумасшедшую принимаешь?! Да?! — прошипела я ему в спину, прищурив от негодования глаза. Хотя могла и не прищуривать. Лишние двадцать кг веса и так их достаточно сузили.— Ты думаешь, что наш кот, которого ты откормил до размера бегемота... 

— Это не я,— робко пикнул муж, демонстративно сосредоточившись на раскладывании продуктов по полкам холодильника, изображая из себя примерную домохозяйку, или, правильнее, домохозяина. 

Я пропустила неудачное возражение мимо ушей — так разговор мог уйти в сторону неконтролируемого мужем и Вселенной аппетита кота, а мне это было не выгодно,— и продолжила атаку: 

— Так ты считаешь, что нашего восьмикилограммового белобрысого кота можно спутать с серой мышью? Бегемота с мышью? Да?! Я беременная, а не слепая!

   — Хорошо, хорошо! Я сейчас посмотрю,— быстро отреагировал муж, и захлопнув дверцу холодильника, проворно,— как же меня бесит эта проворность всех небеременных мужчин, женщин и котов,— распластался на кафеле и попытался заглянуть во все щели под и между кухонной мебелью, мойкой, посудомойкой, и даже пошарил рукой за холодильником. Короче, старался. Его пыхтение на кафеле немного меня успокоило. Я, как огромный медведь, неуклюже плюхнулась в кресло, что специально было принесено сюда из большой комнаты для меня любимой и беременной. На него даже Бессмертный не посягал. Умный все-таки, зараза.

— Дорогая, там никого нет. Честно. Поверь мне. Ты устала, тебе тяжело, я понимаю,— жалостливо кряхтел муж на кафеле.— Но сама подумай. Ты же у меня умная,— это была наглая, но приятная лесть. Умный в нашей семье, как я уже сказала, был только кот.— Мы живем на тринадцатом этаже. Так? 

— Ну,— милостиво кивнула я из кресла. 

— Мы только месяц как сделали ремонт, только завезли новую мебель, у нас нет ни одной щели, через которую комар сможет протиснуться, не то что целая мышь,— перечислял аргументы муж, робко поглядывая на меня с кафельного пола. 

Звучало, в принципе, логично.

— Но я видела что-то прошмыгнуло,— промямлила я неуверенно.

Я уже стала сомневаться, видела ли я эту чертову мышь. Похоже, кот в очередной раз выпутался. Везучий Бессмертный. Муж запеленговал мои сомнения и тут же прекратил поиски мыши, бодренько выпрямился, стряхнул с брюк прилипший кубик кошачьего корма и приобнял меня. 

— И на тринадцатый этаж ни одна мышь самостоятельно не доберется. А лифтом они не умеют пользоваться,— попытался пошутить он.— И потом, дорогая, у нас же кот есть. Если бы были мыши, он бы не был таким спокойным. Он же охотник. 

Кот-охотник на тринадцатом этаже звучало весьма убедительно. Ладно, он на людей не реагирует, но на мышей-то должен! Это же природный инстинкт, его кошачьим кормом не заешь. Я немного успокоилась и переключилась на уборку, вернее переуборку, так как ввиду моей неповоротливости, связанной с восьмидесятью пятью килограммами моего веса, мы пригласили милую женщину Иру, которая помогала мне по дому. Ира справлялась со своими обязанностями хорошо, но не в глазах чересчур беременной особы. Поэтому после Иры я все равно находила, чем заняться. 

История с воображаемой мышью меня морально измотала, и я переместилась в большую комнату. Тумба под телевизором уже два дня оставалась без моего внимания. Я умостилась на полу и стала поочередно открывать ящики, выискивая там пылинки и меняя местами коробки, фотографии, какие-то папки и давно позабытые безделушки. Бессмертный как всегда дремал на ковре посреди комнаты вверх животом с закрытыми глазами. Муж с довольным лицом растянулся на диване с ноутбуком. Гроза пронеслась, никого не зацепив. Все, включая меня, выглядели довольными и умиротворенными, и ничто не предвещало беды в нашем тихом семействе. И тут из одного из ящиков прямо передо мной выпрыгнула мышь! Маленькая! Серая! Настоящая! 

— А-а-а! — завизжала я.

— Что?! — подскочил муж с дивана.— Схватки? Роды?

Перепуганная моим визгом, мышь метнулась в сторону кота, наверно в стрессе ее подвел инстинкт самосохранения,— это я так думала, но последовавшее расследование показало, что инстинкт тут был ни при чем, тут было кое-что другое,— и перепрыгнув через кошачью тушку, исчезла под диваном. Кот даже не открыл глаза. 

— Это мышь! Мышь! А ты мне не верил со своим котом! Видел, видел?! — пыталась я привстать, но как неваляшка только качалась из стороны в сторону. 

Муж смотрел на меня растерянно и виновато, как нашкодившее животное, что говорило о том, что мышь он тоже засек. Не засек ее только наш кот. Он даже положения хвоста не поменял, только приоткрыл один глаз и недовольно покосился на меня, мол, мешаю я его Бессмертному Величеству отдыхать. То, что мышь своими лапками слегка примяла его шерстку, кота не беспокоило. Во внешности его беспокоили только собственные яйца. 

Меня выставили из комнаты, и оставшись с котом наедине, муж устроил охоту на мышь. Он периодически выскакивал из комнаты то за сачком для бабочек, то за шваброй, то за банкой и даже за ножом. Из чего я предположила, что кот не очень активно участвовал в охоте. 

— Вон там! Видишь?! Видишь ее?! — доносилось периодически из комнаты.— Ее ловить надо! 

Из-за двери слышался какой-то грохот, скрип дивана, шлепки, удары. Похоже, муж организовал коту мастер-класс по поимке мышей. Ну наконец-то до него дойдет, что его любимец даже мышей не может ловить, короче совершенно бесполезное животное. На этот раз репутация кота пострадает. «Ему не выпутаться»,— злорадствовала я. 

— Видишь? Видишь?! — звучало из комнаты еще громче, из чего я делала вывод, что мастер- класс проходит не очень успешно. Кот оказался не только бесполезным, но еще и туго соображающим. 

Наконец наступила тишина. Я осторожно заглянула в комнату. Муж стоял возле дивана. В одной руке он держал банку с ошалевшей мышью, которая металась от одной стенки к другой и со всей дури ударялась туловищем в стекло, а во второй — кота. Кот смотрел на обезумевшую мышь пустыми непонимающими глазами и вяло пытался высвободиться из руки мужа. 

Мое вмешательство в педагогический процесс было излишним, и я решила выпустить свое негодование на домработницу, которая допустила и не остановила такой мезальянс, как кот и мышь в одной квартире. 

— Ира, вы знаете, что в квартире живет мышь? — наехала я на домработницу, как только она взяла трубку, даже не дав ей возможности поздороваться со мной.— Как вы убираете в квартире, и где это вы убираете, если не заметили мышь?! 

Слова «как» и «где» должны были ее убить, но даже не ранили. 

— Я знаю, что в квартире завелась мышь. Я уже договорилась за мышеловку и сказала вашему мужу, что принесу ее вечером,— ровным спокойным голосом отрапортовала Ирина, как будто докладывалась мне о количестве вымытых окон. 

По-моему, они с котом приходились друг другу близкими родственниками. Уж больно одинаково непробиваемая у обоих нервная система. 

— То есть Павел знает о мыши? — растерянно переспросила я.

— Да, конечно,— ответила, как ни в чем не бывало, Ира.

— А почему я не знаю? — наехала я снова.

— Мы решили вас не волновать,— спокойно ответила домработница.— Это все лишь маленький мышонок!

— Замечательно! Маленький! Ну это кардинально меняет дело! — воскликнула    я и с издевкой поинтересовалась: — А кто еще знает об этом маленьком мышонке? 

— Ну ваш кот...

— Дункан? — просто опешила я.

Одно дело, если он не видел мышь, и поэтому не реагировал, а совсем другое, если он таки знал о ее существовании и тоже не реагировал! 

— Ну да. Я их застала, когда они вместе ели с одной тарелки... 

— Пипец,— схватилась я за сердце, а потом за живот.— Какой тарелки? Моей тарелки? 

Я чуть не задохнулась от негодования и чуть не родила.

— Ну что вы, нет, конечно. С тарелки вашего кота. Они вместе кушали корм. 

Голос Ирины не дрогнул ни на микросекунду. Наверно, в ее мире, как и в мире Бессмертного, все мыши разделяют свою трапезу с котами. Оказывается, у нашего кота не притупленный инстинкт охотника, а настоящий сговор с мышью. Ну, да, а что тут удивительного. Ему одному скучно валяться на ковре целыми днями. Вот и решил завести напарницу по безделью. Где он только ее взял? И мышь — хороша! Вместо того чтобы бегать от кота, она с ним трапезничает! И в случае форс-мажора, как мой визг, прыгает к нему в объятия, а не убегает подальше в норку какую-нибудь. И куда катится этот мир! Жаль, что мне нельзя пить ничего крепче чая, а хотелось водки, и много. 

После окончания мастер-класса мышь выпустили на лужайку перед домом. Кот, измотанный обучающим процессом, улегся на ковер отдыхать. Ира приехала в течение часа и начала отмывать квартиру от мыши. Расследование показало, что мышь в квартиру попала вместе с новой мебелью. И к моему великому сожалению, кот опять был оправдан.

— Мы же его не для ловли мышей покупали,— констатировал муж, почесывая Бессмертного за ушами.

Но коту я таки отомстила! Через три дня я родила чудесного мальчика. А через шесть месяцев, когда мой малыш начал ползать и активно интересоваться устройством окружающего мира и кота, который был частью этого мира, спокойная жизнь Бессмертного закончилась раз и навсегда. Он был не раз подстрижен, залит пенкой для бритья, окрашен помадой, акварельными красками и лаком для ногтей, из него делали льва, собаку и даже Телепузика. Жизнь Бессмертного стала походить на реалити-шоу с ежедневными испытаниями, как в «Последнем герое». Релаксировать у него уже не было ни возможности, ни места. Нужно было находиться в нон-стоп боевой готовности, чтобы остаться с ушами, когтями, хвостом и лапами! 

И знаете, я его полюбила. А как не полюбишь любимое животное своего ребенка?