Эмигрантка

Отрывок-сториз из книги «21 1/2   Казино-stories». Опубликован в журнале «Радуга», 1-2’ 2018. Лонг-лист Одесской Международной Премии им. Исаака Бабеля, 2018. Дипломант премии им. Кириенко-Волошина (Союз Писателей Украины).

Глоссарий казино: 

Карибский покер (англ. Caribbean Poker) — карточная игра, разновидность покера, где игрок пытается собрать из пяти карт комбинацию старше, чем у крупье. Очень популярный среди игроков, которым нечем заняться. 

«Yesterday, all my troubles seemed so far away»*/* «Вчера все мои проблемы казались такими далекими…», - меланхолично заверял меня Маккартни. 

Но мои проблемы были здесь и сейчас, со мной, и закончатся они не раньше, чем через двадцать минут. Я стояла на самой нудной в мире игре. Карибский покер – развлечение для веселых старичков или скучающих цыпочек, что приходят со своими «папиками» в казино. Пока «папики» спускают на рулетке десятки тысяч, цыпочки предпочитают не путаться под ногами и убивают свое время, и одновременно нервы крупье, на покере. Некоторые из них при этом пытаются снять сториз для своего Инстаграма или запечатлеть себя на фоне рулетки, чтобы затем выложить в сеть все это с туповатой подписью типа «не в деньгах счастье, милые» или «любовь за деньги не купишь, детка, дааааа!». Иногда я думаю, что это было бы заманчиво – выкладывать жизнь нашего «Синдиката» в онлайн в виде кратких сториз в режиме прямого эфира. Но любые попытки видео- или фотосьемок на территории казино жестко пресекаются охраной. И все наши сториз остаются навсегда в стенах игорного зала. 

Что касается милых старичков, то покер с ними – это обычно безобидная, медленная и ужасно скучная игра. По мне, уж лучше капризные, вынимающие тебе мозг маленькой чайной ложечкой, девицы, чем старческий покер. С пожилыми игроками - главное не уснуть, что я сейчас и пыталась делать под пение Маккартни. Как назло, казино пустовало: двое мужчин гоняли сто долларов на рулетке по красному-черному, такой себе «онанизм по-крупному», и парень в черном стильном пиджаке в гордом одиночестве играл на дальнем блэкджеке, да я мучилась со старушкой на покере. 

- Без игры, - объявила я. 

У меня не было даже минимальной пары - короля с тузом, так что трио десяток милой пожилой дамы, лет семидесяти, не меньше, не сыграло. Я выплатила ей всего двадцать пять долларов за первоначальную ставку, вместо ожидаемых ею сто семидесяти пяти. «Да, мир не справедлив! И ужасно скучный!» - зевнула я незаметно, не раскрывая рта, и «почистив» руки, вытащила уже раз пятый прядь волос, что постоянно засовывалась за воротник и щекотала шею. Мое каре отросло почти до плеч, мешая спокойно вести игру. 

Мне даже Ленка сегодня сделала замечание: «Алька, ты теперь совсем на Турман похожа. Неплохо, но как-то неаккуратненько. Может, подстрижешься?» А как подстрижешься, если салоны красоты еще спят, когда я заканчиваю работу, а перед сменой все некогда, хочется поспать лишний часок перед ночной вахтой. Да и в последнее время я с Лешкой все чаще просыпаюсь - хотя я пока не дала своего согласия на его переезд ко мне, он почти после каждой смены подбрасывает меня домой на своей «Шкоде» и остается в моей постели. А ему то рубашку погладь, то оладушки испеки по утрам, которое у крупье, работающему по ночам, начинается в шесть вечера. 

Ленка всегда донимала меня по поводу моей «нефэшенебельности». «Это не по фэшен-шую», - звучал ее приговор и моему «джинсово-футболочному» стилю, и моей нелюбви к косметике, и моему отросшему каре. Ленка же у нас всегда с иголочки: ресницы подкручены, губки подведены, волосы уложены, плюс к этому всему 178 см модельного роста и 55 кг модельного веса. Ей бы по подиуму ходить, а не в казино карты раздавать. Так что для Ленки пугалом являются все, кто позволяют себе быть без маникюра. Но как раз с маникюром у меня все в порядке. Ай-Петри за этим строго следит. Вот уже косится на мои руки, что слишком озабочены прядями, а должны быть по правилам казино на столе перед игроком, а не в волосах. 

«Yesterday love was such an easy game to play…»*/ * «Вчера любовь была такой простой игрой…» - разливалось по залу. 

- Люблю «Битлз». Со студенческих лет, - мечтательно произнесла старушка, не обращая внимания ни на мои проблемы с волосами, ни на неудачный карточный расклад и недополученные сто пятьдесят долларов, и поправила у виска несуществующий локон. 

Наверно, раньше у нее были длинные волосы. Сейчас очень короткая стрижка обрамляла маленькое личико, покрытое паутиной мелких морщинок. Вообще-то, женщина выглядела очень стильно, я бы сказала «моложаво», и ей совсем не подходило старческое слово «бабулька». Очень худая, даже костлявая, в узеньких укороченных алых брючках-капри, в ярко горчично-желтой ассиметричной блузке - явно какого-нибудь японского дизайнера, - приспущенной на правое плечо, с маленькой сумочкой «Прада» на коленях, она больше походила на девочку-подростка, если смотреть на нее сзади, и только короткие пряди седых волос выдавали, что перед вами немолодая женщина. И вся она была какая-то «непожилая», светящаяся, солнечная, или ее одежда производила такой теплый эффект, или глаза - совсем не блеклые, как у стариков, а темно-карие, как переспелые вишни, что я заподозрила наличие цветных линз. Их сияние соперничало с маленькими брильянтовыми сережками-гвоздиками, уникального коньячного цвета, что блестели в ее ушах. Я как раз о таких тонко намекнула Лешке, мол, пусть Дед Мороз принесет, но судя по его отмороженной реакции, мне не дождаться такого щедрого подарка под новогоднюю елку. 

   - Мой муж Жорж тогда, в далекие … - сморщила носик пожилая дама, вспоминая свои молодые годы, но точные даты которых не хотела мне раскрывать, предпочитая, как любая женщина, оставлять свой возраст в секрете, - привез мне пластинку из Англии, тайком. Они же здесь были запрещены. 

- Да, без «Ютуба», наверно, было тяжело, - попыталась я поддержать разговор. 

Женщина улыбнулась и отодвинула на край стола красную, в тон брюк, кожаную папку, из которой торчала полоска какой-то государственной бумаги, - внизу виднелся краешек сургуча, каким нотариусы обычно скрепляют документы. Сумочка дамы завибрировала. 

- Извините, у меня сейчас столько звонков, как никогда в моей жизни, - развела руками женщина. Вырез ее блузки сполз вниз и еще сильней оголил острое плечо. 

Она потянула за ремешок и положила свою «Прада» рядом с папкой на сукно, чтобы удобней было достать телефон. Вообще-то, это было запрещено, но мне не хотелось ей делать замечание, тем более за столом больше игроков не было. Ни сумочка, ни папка никому не мешали и карты на боксе от меня не заслоняли. Да и ее «Прада» по размеру меньше, чем у некоторых гостей казино кошельки бывают. 

- Да, милый, я жду в казино… на покере… Да, да… Да, не волнуйся… документы со мной. Юристы все подготовили... Я уже полностью готова к эмиграции, - улыбнулась она невидимому собеседнику. – Не буду… Не сердись... Жду. 

Мои брови приподнялись от удивления. Первый раз вижу эмигрантов такого преклонного возраста. «Это что она собирается там найти для себя – кладбище, что ли, покрасивее?» - промелькнула у меня циничная мысль. 

- Муж, - кратко объяснила дама и тоненькими пальчиками с аккуратным французским маникюром задвинула телефон обратно в сумочку. 

- Который пластинку «Битлз» подарил? – вежливо уточнила я, чтобы поддержать разговор. 

- О нет, это, - женщина кивнула в сторону сумочки, - Вадик мой… - дама задумалась на мгновение и неуверенно произнесла: - Четвертый… из официальных. Знаете, деточка, гражданские браки тяжело считать в моем возрасте. Сбиваюсь. 

Я понимающе улыбнулась. Старушка начинала мне определенно нравиться. Мне бы в мои двадцать пять такую бурную личную жизнь. 

- А тот, первый, Жорж, давно уже исчез, - махнула рукой дама. - Уехал в эмиграцию, настоящую эмиграцию, в Израиль, еще в восьмидесятых. 

- А вы? – поинтересовалась я, раздав нам по пять карт. 

Старушка даже не подняла карты и удвоила ставку вслепую, подтвердив тем самым, что играет дальше. 

- А вы бы, деточка, поехали за мужчиной, который везет в эмиграцию холодильник? – подалась она слегка вперед и посмотрела на меня изучающе. Тень бордового абажура упала на ее лицо, в полутьме оно казалось моложе. Может, ей еще и не было семидесяти. 

- Ну, не знаю, - пожала я плечами. – Мои родители рассказывали, что за холодильниками были раньше очереди, наперед, и их выдавали по каким-то специальным спискам. 

«Хотя, - уже подумала я про себя, - какая разница? Тогда люди холодильники тащили за собой, а сейчас компьютеры, какие-то железяки. Вон Лешка уже присмотрел в моей квартире место, куда он свалит весь свой «металлолом». По-моему, он уже уверен, что я никуда не денусь ни от него, ни от его металлолома. Может, и не денусь. Все-таки двадцать пять не семнадцать, пора бы уже и о семье подумать серьезно. Мама вчера снова звонила, учила уму-разуму». 

- Девочка, как тебя зовут? - нахмурила брови дама. На высоком лбу образовались две глубокие морщинки. Она явно не была фанаткой ботокса. 

- Аля, - ответила я, открывая карты. 

У старушки оказалась пара дам против моей пары двоек. 

   – Ваш выигрыш семьдесят пять долларов, - подвинула я к ней три фишки по двадцать пять. 

- Так вот, Алечка, - даже не посмотрев на выигрыш, продолжила дама, - никогда не следуйте за мужчиной, который толкает перед собой холодильник, даже если этот холодильник в стразах Сваровски. 

Я улыбнулась ее мудрому совету. 

- Нет, нет, я вполне серьезно, девочка. Это не шутка. В эмиграцию нужно уезжать налегке, без прошлого. Иначе… Знаете, я потом, десять лет спустя была у Жоржа в гостях, проездом в Америке. 

- В Израиле, – поправила я ее. 

- Нет, нет. Жорж потом из Израиля переехал в Америку, - и рассмеявшись звонко, как молоденькая девушка, добавила: - Вместе с холодильником. Правда, правда. Я этот холодильник видела в его нью-йоркской квартире, на Брайтоне, десять лет спустя, когда проездом была там, уже вместе с Ромочкой, моим вторым мужем. Так что не следуйте за холодильником. 

Я снова раздала нам по пять карт и открыла свою последнюю – короля. 

- А за каким мужчиной нужно следовать в эмиграцию? - с интересом спросила я обладательницу четырех официальных свидетельств о браке. – За королем? – кивнула я с улыбкой на свою карту. 

- За тем, кто толкает перед собой мечту, а не холодильник, - ответила серьезно дама и снова удвоила ставку, даже не посмотрев в карты. 

Мечту… А вот у Лешки, по-моему, только одна мечта – переехать ко мне, чтобы не платить полную аренду за квартиру. Как я понимаю, ему и с родителями под одной крышей жить уже не хочется, но и на новую жилплощадь тратиться нет желания сильного. Не мечта, а «экономическая целесообразность», прямо любовь по расчету. Говорят, такие отношения - самые крепкие. 

У меня оказалась пара королей, у нее – пара тузов и еще пара двоек. Это стоило казино сто двадцать пять долларов. Нужно было замедлять игру - даме явно везло, и в таком случае самая верная стратегия – тянуть время разговорами и не спешить проигрывать деньги казино, и заодно свой бонус; а там двадцать минут – и тебя поменяют, и новый крупье, может, окажется более везучим. 

- А ваш нынешний, четвертый, Вадик, едет в эмиграцию с мечтой? – полюбопытствовала я. 

Не спеша раздала карты. Единственное, за что можно терпеть нудный покер, так за медлительность. Люблю я все делать без суеты, по-черепашьи, хотя это и выводит постоянно из себя Ай-Петри. 

«Битлз» с его «Вчерашним днем» сменил «Ганз н Роузес»* с не менее печальным «Ноябрьским дождем». Что-то нашего бармена, а по совместительству и ди-джея, потянуло на ностальгическое ретро сегодня. В больших казино, в Лас-Вегасе или Монако, там за музыкой следит, конечно, специальный «музыкальный» персонал, но у нас игровой зал небольшой, можно сказать «казино-бутик», игроков обычно не больше двадцати, столов меньше десяти, так что Коля-Сталлоне вполне справляется и с ди-джейскими функциями. Да и к музыке у нашего начальства больших требований нет: чтобы клиентов не раздражала и играть не мешала. Разумеется, разные блатные песни и цыганские романсы здесь не приветствовались, так уж исторически сложилось, а в остальном – свобода выбора. 

- В эмиграцию? - не поняла меня дама. 

- Ну, да. Вы по мобильному сказали, что к эмиграции готовы, - напомнила я ей недавний телефонный разговор. 

- О, вы об этом, Алечка. Нет, нет, он не едет, - помахала головой старушка с грустью в глазах. Морщинки над верхней губой стали глубже. 

Она медленно подняла карты и задумалась о чем-то своем. Я терпеливо ждала, пока она примет решение, как играть дальше. «Каждый нуждается во времени...»**/ («Everybody needs some time» слова из песни «Ноябрский дождь» группы Guns N'         Roses)   лилось с динамиков, как бы уговаривая меня не торопить старушку. Я стояла как околдованная – красивая музыка, старушка-эмигрантка и еще очень странный, еле уловимый аромат, сладкий ванильный, как будто кто-то рядом надкусывает печенье. Очень необычный запах для игорного зала, где в кондиционированном воздухе висят шлейфы дорогих эксклюзивных парфюмов. Я взглянула из-под челки, чтобы определить источник сладкого благоухания, и тут же натолкнулась на взгляд темно-карих глаз. Молодой человек в черном стильном пиджаке, что весь вечер играл на блэкджеке, стоял у кассы, в нескольких метрах от моего покерного стола и ждал, когда ему поменяют фишки на деньги. Он с интересом наблюдал за мной, вместо того, чтобы контролировать, правильно ли кассир считает ему обмен. Увидев, что я подняла глаза, молодой человек ни капельки не смутился, а наоборот, широко улыбнулся и, слегка наклонив голову, поприветствовал меня. 

Я так растерялась от его пристального взгляда или, может быть, от этого странного ванильного аромата, что даже не ответила на приветствие и быстро опустила свой взгляд обратно на карты. 

- И у вас тоже есть мечта, ну чтобы толкать перед собой? – спросила я, видя, что старушка по-прежнему смотрит мимо карт. 

- Конечно, - с гордостью ответила она и сбросила карты с двадцатью пятью долларами без игры. – У меня есть платье. 

- Платье? – удивилась я ее нелогичному ответу. 

Тихо хлопнули двери. Я подняла глаза. Парня в черном пиджаке уже не было в зале, но его ванильный аромат все еще витал в воздухе. 

- Какой мужчина! - с восхищением тихо промолвила старушка, не отрывая глаза от карт, и грустно улыбнулась. 

- Да? Мне кажется, вы даже не взглянули на него, - удивилась я. 

Она посмотрела на меня внимательно и ответила очень серьезно:

- Алечка, так вас, кажется, зовут? Зачем смотреть на мужчину? Он же не платье. Мужчину нужно чувствовать, как аромат… А такой теплый запах может быть только у достойного мужчины. Как он вам?

- Вы хотели рассказать про платье для эмиграции, - решила я переключить разговор на более комфортную тему. 

- А да, оно великолепное, - глаза-вишни засверкали. – Белоснежное. Не поверите, еле нашла, выписала его специально из Оскар дэ ла Рента. Сейчас покажу, - заговорщицки произнесла она, как будто посвящала меня в великую тайну, и достала из сумочки телефон. 

На экране смартфона в длинном белом кружевном платье с выбитым богатым узором, она стояла в позе модели на подиуме: руки на талии, плечи и локти отведены назад, голова слегка приподнята и томный взгляд из-под густо накрашенных ресниц, устремленный сквозь тебя. Яркий свет падал ей прямо в лицо, выбеливая кожу и делая морщины почти невидимыми. Она выглядела на фото лет на тридцать. Невеста в подвенечном платье. Платье и вправду было похоже на подвенечное. Любопытный выбор наряда для ее возраста, да еще для поездки в чужую страну. Может, она решила выйти замуж в пятый раз? Меня распирало любопытство, но было неловко наброситься на игрока с расспросами о его жизни и тайных фантазиях, а вдруг они еще и эротическими окажутся. 

Мы - крупье - люди воспитанные, лишних вопросов не задаем, деньги отбираем тихо и всегда с улыбкой. 

- Великолепное платье, - искренне восхитилась я. 

Снова запел Маккартни о вчерашнем дне. «Yesterday all my troubles…», - опятьзашуршалоиздинамиков. Бармен поставил тот же саундтрек, или по ошибке, или по большой любви к «Битлз». Коля-Сталлоне ностальгировал. Может, опять со своей Дюймовочкой поругался. У них то любовь-морковь до гроба, то горшки бьют. Вернее, посуду в баре бьет обычно Лера, а платит – Коля. 

- А может, еще песенку «Yerstaday» возьмете в эмиграцию? – пошутила я. 

   Уж очень мне понравилась идея: предложить человеку, который не хочет ничего брать из прошлого, песню о вчерашнем дне. 

- Вы знаете, Алечка, это же блестящая…

- Жужа, милая, извини, - пожилой высокий мужчина в элегантном темно-синем костюме неожиданно появился у нашего стола и галантно поцеловал даме руку. – Задержали… Можем идти… Как ты себя чувствуешь?

- Очень хорошо, Вадик, - она встала с табуретки и подала мужу папку с бумагами. – Вот сюда пусть юрист добавит еще один пункт. Я хочу забрать с собой мою старую пластинку «Битлз». Ты же знаешь, как я ее люблю. Подожди меня здесь, я только фишки поменяю. 

- Вам, Алечка, спасибо огромное! Вы мне очень помогли, - помахала мне на прощание Жужа и медленно направилась в сторону кассы, раскачивая своей модной сумочкой. 

Мужчина вытянул голову и посмотрел ей вслед долгим взглядом, как смотрит мать за ребенком, который переходит дорогу. 

- Она не жаловалась? Голова не болела? - спросил он меня тихо, потерев указательным пальцем седой висок, как бы показывая, в каком месте должна болеть голова у его жены. 

- Нет, что вы! Мы говорили об эмиграции! - задорно ответила я. 

- А-а… ясно… об эмиграции. Она так… ну, в шутку… смерть называет. Врачи дают ей не более трех месяцев, - и постучав пальцами по кожаной папке, печально вздохнул. – Вот уже и завещание написала, и распоряжение по организации похорон, и… Пластинку вот только нужно будет добавить.

«Now I need a place to hide away»,*/* «Cейчас мне нужно место, чтобы спрятаться»    - пел Маккартни, вспоминая вчерашний день. Ванильный аромат окутывал мои мысли…

Роман «21   1/2   Казино-stories» приоткроет для вас загадочный мир игры. Двадцать одна игра и   двадцать одна история. Вы встретитесь за   игровым столом с   мажорами, бизнесменами, «казановами», охотницами за   женихами, подлыми подругами, любящими супругами… Делайте ваши ставки, господа! И   не   забывайте, что мир игры коварен. Он увлекает и   меняет вас навсегда. Эта книга не   об   игре, а   о   людях, которые любят игру.